Кикимора, Кудеяр, Волки-оборотни, Знахари, Колдуны-Чародеи

Мифы о кикиморах принадлежат к числу наименее характер­ных для славян, и, наверное, поэтому народная фантазия не соз­дала законченного образа кикиморы. Имя кикиморы восприни­малось как бранное слово. Кикиморой звали «нелюдимого» домо­вого, разных плутов, обманщиков, соглядатаев. На севере Рос­сии за кикиморой числились и добрые качества: считалось, что она покровительствует умелым и старательным хозяйкам, убаю­кивает по ночам маленьких ребят, оказывает разные другие услуги по хозяйству. Ленивых хозяев кикимора ненавидит, щекочет у них малых ребят так, что те целые ночи кричат; пугает подростков. В Сибири крестьяне верили в лесную кикимору, или лешачиху. Постепенно образ кикиморы стал обезличиваться.

С. В. Максимов считает, что корень слова «кикимора» указы­вает на его древнее происхождение, как и остатки народных верований, долго сохранявшихся среди славянских племен. На Украине при встрече весны (1 марта или 14 марта по н. ст.) с пе­нием веснянок по улицам носили чучело, которое называли «ма­рой», «мароной», а русское слово «морока» означало мрак, темно­ту. В северной, лесной России о Маре сохранилось лишь смутное представление, но в Белоруссии кое-где знают Мару и сейчас.

В России кикимору иногда называли «шишигой». По поверьям, шишига живет в овинах, а когда играет свои «свадьбы», тогда на проезжих дорогах вихри поднимают пыль столбом. От «шиши­ги» пошли слова «шиш», «шиши», встречающиеся в народном обиходе. Считалось, что кикимора обитает в темных сырых углах, под избой. Бытовало поверье, что кикимора проказничает все свят­ки, любит путать пряжу, трепать и сжигать кудель, проказить с веретенами и прялкой.

Кудеяр

Неудержимая в поисках чудес народная фантазия изобрела особых духов, будто бы охраняющих зарытые в земле клады с сокровищами и ценностями. На юге России самого духа назы­вали «кладовником», а подручных — «кладенцами». В некоторых губерниях (Орловской, Брянской и др.) главный дух носил имя Кудеяра.

На севере у «кладового» были «спутники»: один — «лаюна», прозванный так за то, что при первой же попытке человека по­хитить клад он «обращался в собачку-лайку»; другой — «щеко-тун», оберегавший клады и изображавшийся в виде белобокой сороки-шекотухи.
В Белоруссии этот дух-охранитель превратился в маленького божка Копшу, которого просили указать место кладов и помочь их открыть, а при удаче благодарили, оставляя ему известную часть добычи.

Уже по этому признаку видно, насколько древен народный обычай зарывания кладов и насколько устойчива вера в их су­ществование. Обычай родился вследствие тяжелых условий су­ществования отдельных земледельческих славянских племен. Близкое соседство с кочевниками, которые жили внезапными опустошительными набегами, и желание оградить потомков-на­следников указало такой странный путь сохранения имущества, нажитого тяжелым трудом. Со времени печенежских и половец­ких набегов вплоть до татарских погромов, когда мирное существование земледельцев оказалось под угрозой, русские люди неуто­мимо придумывали всевозможные меры самозащиты, охраны личного имущества. В те трудные времена им не на кого было по­ложиться, и потому люди доверяли свое имущество земле. Рус­ская поговорка «хоронить золото и чисто серебро» свидетельст­вовала о том, что народ зарывал в землю зерно и добро от побо­ров и захватов.

В Брянских лесах называли места, где скрыты клады, зако­панные полумифическим разбойником Кудеяром. Говорили, что над камнями, прикрывающими эти сокровища, вспыхивают огонь­ки, а два раза в неделю в 12 часов слышен жалобный плач ребен­ка. В Воронежской губернии были (и до сих пор сохраняются) урочища, в названиях которых звучало имя Кудеяра.

Волки-оборотни

Волк-туча. В мифологических представлениях образ волка связывался с враждебным демоном, олицетворявшим силу ночно­го мрака, зимы, холода. Существовала и такая народная загадка: «Пришел волк, весь народ умолк, ясен сокол пришел — весь на­род пошел», т. е. когда приходит волк-ночь, люди успокаиваются и спят, а когда прилетает ясный сокол, они пробуждаются от сна и идут на работу.
Однако волк мог быть и верным помощником главного героя народных сказок. Почти всем индоевропейским народам была известна сказка о сером волке, который с быстротой ветра уносит царевича в далекие страны и помогает ему добыть жар-птицу, златогривого коня и невесту-красавицу. Во многих сказках рас­сказывалось о «крылатом волке», образ которого появился, оче­видно, в те времена, когда человек «населял» небо животными, олицетворявшими летучие облака.

Представляя дождевые облака дойными коровами, овцами, козами, люди верили, что на зиму эти стада похищают демоны, которые к тому же еще поедают и божественные светила — солнце и луну. Тучи-волки терзают зубами солнце и луну и те бесчисленные стада овец и коз, в виде которых олицетворялись звезды. Так как солнце, луну и звезды фантазия древнего челове­ка признавала за небесные огни, то возникло поверье, будто вол­ки пожирают огонь. А по преданию западных славян, царь-солнце борется с нечистой силой — зимою, нападающей на него в образе волка. Зима, особенно декабрь, представлялась периодом тор­жества демонов холода, тумана, снеговых туч над солнцем и теп­лом. Оттого вся зима с ноября до февраля называлась в народе волчьим временем. Февраль славяне называли «лютым» (харак­терный эпитет для волков).
В народных сказках родившееся на Коляду солнце представлялось прекрасным младенцем, захваченным злой ведьмой-зимой, которая превращает его в волчонка, и только когда снимают с него волчью шкуру (т. е. когда весеннее тепло растопит зимние тучи), оно приобретает свой настоящий облик.

Солнечные и лунные затмения объяснялись враждебным нападением демонов тьмы на светлых богов, обитающих на высоком небе. Волк-туча, пожиратель небесных светил, появился в русских народных сказках под именем волка-само­глота. Он живет на море-окияне (т. е. на небе), добывает сказочному герою гусли-самогуды (метафора грозовых разрядов), пасть у него страшная, гото­вая проглотить противника. «Под хвостом у волка-тучи баня, а в заду море. Если в этой бане выпариться, а в том море выкупаться, то станешь молодцем-красавцем». То есть волк-туча хранит в своей утробе живую воду дождя, с ко­торой нераздельны понятия здоровья, силы, красоты.

Сказания о волке-туче объясняют некоторые народные приме­ты: вой волков предвещает мороз, голод, мор, войну; если волки ходят по полям стаями и воют, то это знак будущего неурожая. Понятия победы, торжества над врагами также ассоциировались со смелым, хищным волком. В некоторых мифологиях образ волка был связан с культом предводителя боевой дружины (или бога войны) и родоначальника племени. В этом плане общим для мно­гих европейских сказаний является мотив воспитания родоначаль­ника племени, а иногда его близнеца волчицей. Таковы легенды о Ромуле и Реме, древнеиранская легенда о волчице, вскормив­шей Кира.

В бурной грозе неслись воинственные боги на битву с демона­ми, следом за ними на поле бежали жадные волки и летело во­роньё пожирать трупы убитых. Зимние вьюги и разрушительные «бури» «волчьего времени» порождают голод, мор. Те же печаль­ные последствия вызывают и человеческие войны, опустошающие нивы земледельца; вот почему, согласно поверьям, вой волков про­рочит не только военные тревоги, но и общее оскудение.

Волкодлаки. В славянской мифологии мы находим и «волко-длаков» — людей-оборотней, обладающих якобы сверхъестествен­ной способностью превращаться в волка. Считалось также, что такие оборотни могут превратить в волков целые свадебные поезда.

В хеттской мифологии превращение жениха в волка связыва­лось с распространенной формой брака — умыканием невесты. В древнерусской традиции шафер на свадьбе со стороны жениха назывался волком. Способностью превращаться в волка наделя­лись мифические герои в Сербии (Змей — Огненный волк). В «Сло­ве о полку Игореве» волком назван древнерусский князь Всеслав Полоцкий, что свидетельствует об общеславянских корнях мифа о герое-волке.

Как говорится в поверьях о превращении человека в медведя или волка, узнать оборотней можно по тому, что у них колени задних ног повернуты вперед, как у человека, а не назад, как у животного (волка). Людям они вреда не причи­няют, кроме тех, кто их «испортил». Те не должны попадаться им на глаза.

Оборотнями становятся колдуны. Прикидываются они и кошками, собаками, петухами. Оборотни — существа непостоянные: ими прикидываются на время са­ми колдуны, они же «оборачивают» (превращают в оборотней) некрещеных младенцев, девушек, лишивших себя жизни,и т. п.

Колдуны-чародеи

Страх перед колдунами покоился в народе на верованиях, что все они состоят в самых близких отношениях с нечистой силой и что черти исполняют все их поручения. Колдуны разделялись на природных и добровольных, хотя разницы между ними не было никакой, кроме того, что последних якобы труднее «распознать» в толпе и уберечься от них.

В народных верованиях были природные колдуны, которые имели свою генеалогию: «Девка родит девку, эта вторая приносит третью, и родившийся от третьей мальчик сделается на возрасте колдуном, а девчонка ведьмой».

Но в представлениях древних существовали и колдуны не­вольные. Дело в том, что люди верили, будто всякий колдун перед смертью старается передать кому-нибудь свою волшебную силу, иначе ему придется долго мучиться, да и мать-сыра земля его не примет. И осторожные люди избегают брать у него из рук какую-нибудь вещь. Даже самые близкие родственники стараются дер­жаться от него подальше, и если больной просит пить, то не дадут из рук, а поставят ковшик так, чтобы он сам мог дотянуться до него. Если же колдун передаст кому-нибудь что-то по неведению из рук в руки, то для «невольного» колдуна возможны покаяние и спасение.

Посвящение в колдуны сопровождается обрядами, смысл кото­рых сводится к одному — к отречению от Бога и продаже души черту. Лучшим временем для этого считается полночь, а наиболее удобным местом — перекрестки дорог.

Колдуны вредят человеку, скоту, переносят свою ненависть даже на растения. Вред, приносимый человеку, чаще всего выра­жался в форме болезней, необъяснимой «порчи» или запоя. Колду­ны отнимают у человека разум, делают его припадочным, у мужа вызывают отвращение к жене и наоборот. Они же могут вызвать повальный падёж скота.

Знахари. Знахарями обычно слыли люди пожилые, одинокие холостяки, старушки-вдовы или не вышедшие замуж девицы. Зна­харки-ворожеи были обычно умные и опытные, они старались помочь всем, кто обращался к ним за советом. По какой бы причи­не ни приключалась болезнь, знахарь, как и весь деревенский мир, был убежден, что болезнь — это живое существо, с которым мож­но разговаривать, к нему можно обращаться с просьбами или приказаниями «выйти вон», спрашивать, требовать ответов и т. п.