Трясовицы

В русских поверьях и заговорах лихорадок считали дочерями, реже – сестрами царя Ирода, с именем которого связано евангельское событие усекновения головы Иоанна Крестителя. Правитель Галилеи Ирод Антипа был обличен Иоанном Крестителем за то, что отнял у своего брата жену Иродиаду и женился на ней при жизни прежнего мужа, нарушив тем самым древние иудейские обычаи. Согласно Евангелию, падчерица Ирода (Саломея) настолько угодила ему своей пляской на празднике по случаю его дня рождения, что отчим обещал исполнить любое ее желание. По наущению своей матери Иродиады Саломея попросила голову Иоанна Крестителя. После казни Иоанна Предтечи его голову преподнесли ей на блюде. Имя преступного правителя и мотив пляски его падчерицы на русской почве соединились с образом опаснейшей болезни: лихорадок называли не только Иродовыми дочерьми, но и трясовицами. Основной симптом лихорадки соотносился в народном сознании с пляской. Согласно сложившимся позже народным легендам, дочери царя Ирода за смерть Иоанна Крестителя подверглись Божьему проклятию и были обращены им в орудие наказания людей болезнями.

     Защитные меры против лихорадки обусловливались разнообразными представлениями об этой болезни. По народным представлениям не заболеет лихорадкой тот, кто соблюдает православные обычаи, например постится в пятницы, предшествующие Троице и Успению Богородицы. Считали также, что тря‑совиц отгоняет крест. В качестве оберега от болезни носили на веревочке нательного креста написанную на бумаге молитву.

     Нередко в целях защиты лихорадку называли словами, обозначающими родство или добрые отношения: «тетка», «матка», «сестрица», «кума» или «кумоха», «гостья», «гостейка», «подруга». Это делали для того, чтобы задобрить болезнь и чтобы она не напускалась на «родственников» и «знакомцев».

     Существовали и предметные обереги от лихорадок. В Саратовской губернии хорошим предохранительным средством считали ношение змеиной шкурки или пояса, через который трижды переползала змея. К архаичной магической практике восходит изготовление кукол, оберегающих человека от болезни. Так, в Российском Этнографическом Музее в Санкт‑Петербурге хранится коллекция кукол‑лихорадок, привезенных в 1930‑е годы из Воронежской области. Это двенадцать антропоморфных изображений длиной около 10 см, скрученных из пестрых лоскутков; лица кукол нарисованы карандашом. Этих кукол вешали в хате возле печки, и они, согласно местным поверьям, должны были служить магическим средством, отгоняющим лихорадок от хозяев дома.

     Способы лечения от лихорадки были разнообразными. На юго‑западе России верили, что избавиться от нее можно следующим образом: страстной свечой выжечь на потолке крест, соскрести сажу, насыпать ее в освященную воду и выпить. Повсеместно считали, что от лихорадки помогают почки освященной вербы: их заваривали и отвар давали больному. По поверьям от лихорадки помогало ношение сушеной лягушки в ладанке или привешивание живой лягушки в мешочке на груди. В Тверской губернии от лихорадки на шею вешали сушеную летучую мышь, клали под подушку паука, окуривали больного табаком. На Кубани, чтобы излечить ребенка от лихорадки, мать ходила на кладбище и брала с семидесяти семи могил по щепотке земли в узелок, который затем вешала на шею больному.

     В Сургутском крае наиболее действенным считалось посещение черной бани: больной должен был лечь на каменку, молчать и не двигаться. По поверьям, должна придти лихорадка в виде человека без лица и начать «стращать» больного. Если выдержать это испытание, должно наступить выздоровление. Если же больной шевельнется, лихорадка лишь оплюет его и убежит.

     А вот как рассказывали об изгнании лихорадки в Олонецкой губернии:

     В деревне Югозере заболел один мужик лихорадкой и отправился к колдуну подлечиться; колдун положил его спать в амбар и под соломенную настилку, на которой должен был почивать больной, положил змею, спрятанную в голенище. Хотел больной заснуть, но не может; является к нему белая женщина и говорит: «Уйди, зачем ты сюда пришел? Если не уйдешь, я убью тебя!» Испуганный мужик побежал к колдуну. Колдун объяснил ему, что лихорадка стращает и гонит его для того, чтобы в нем остаться; затем привел мужика на прежнее место и велел лежать; причем нарочно громко, для того чтобы лихорадка слышала, сказал, что он вспорет мужика розгами, если он осмелится встать. Испуганная предстоящею поркою, лихорадка удалилась. В некоторых местностях были разработаны целые обряды кормления лихорадок, чтобы умилостивить их, а они бы отступились от человека. В Тверской губернии пекли двенадцать пирожков или пряников, завязывали их в салфетку и клали на землю на перекрестке дорог или в лесу, приговаривая: «Вот вам, двенадцать сестер, хлеб, соль, полноте меня мучить, отстаньте от меня». Затем кланялись на четыре стороны и уходили, чтобы никто не видел. В Воронежской губернии отправлялись к реке с горстью пшена, встав к воде спиной, говорили: «Лихорадки, вас семьдесят семь, нате вам всем», после чего бросали пшено через голову.

     Обряды другого типа были построены на перенесении болезни с человека на какой‑либо предмет и «отправлении» этого предмета за пределы «человеческого» пространства. В Саратовской губернии больного вытирали тряпочкой, которую затем несли к лесу и зажимали ее в щели на коре молодого дуба. В Тульской губернии знахарь над липовой корой трижды говорил: «От (имярек) раба Божия отстань, лихорадка, и плыви вдоль по реке». Кору клали под матицу на три дня, после чего сам больной спускал ее по реке, трижды повторяя тот же заговор.

     Не только в обрядах, но и в текстах самих заговоров лихорадки отсылаются в пространство, соотносимое в мифологическом сознании с «потусторонним» миром. Среди святых, изгоняющих лихорадок, в заговорах чаще всего упоминаются Сисиний, Сисой, Зиновий, Филипп, Пафнутий, евангелисты. Они лихорадок «ввергают в огненное море», «за тридевять земель, в тридесятое пустое царство». В одном из заговоров лихорадок посылают подальше от мира людей, завлекая прекрасными посулами: «Здесь вам не житье, жилище, не прохладище; ступайте вы в болота, в глубокия озера, за быстрыя реки и темныя боры: там для вас кровати поставлены тесовыя, перины пуховыя, подушки пе‑реныя; там яства сахарныя, напитки медовые; там будет вам житье, жилище, прохладище»

     По мнению исследователей, образы лихорадок‑трясовиц, входящих в довольно большой ряд персонифицированных болезней, восходят к книжному источнику. Представления о двенадцати демонах – олицетворениях болезней – очень древние и известны многим народам. Один из источников славянских заговоров видят в греческой легенде о Сисинии, который, защищая детей своей сестры Милетины, вступил в борьбу со злым демоном Гило, губившим младенцев. Средством борьбы с этим духом, согласно легенде, оказывается перечисление его двенадцати с половиной имен. Многие имена лихорадок, сохранившиеся в русских заговорах, – ахоха, лекта, хампоя и другие – восходят к греческим словам. Многие же со временем были заменены народными словами с ясным для простого человека значением – хрипуша, дряхлея, пухлея, зябуха, дремлея, ветрея и подобные. В русских заговорах Сисиний выступает как главный противоборец лихорадок.

     В Древней Руси молитвы и заговоры от лихорадок помещались в канонические церковные книги. Позже подобные тексты отвергались церковью и переходили в разряд апокрифических, что обусловило их перемещение из письменных источников в сферу устного бытования, сблизив с фольклорными произведениями. Заговоры, в которых присутствуют образы сестер‑трясо‑виц, сохранились в многочисленных записях начиная с XVIII века и по сию пору.